Алеша Попович

Алеша Попович — младший из трех богатырей, основных героев русского эпоса.

Имя Алеша в Древней Руси было уменьшительным от Александра. В летописях упоминается несколько Александров Поповичей, живших в разное время. Один из них сражался с половцами и в 1100 году «множество Половец изби, а иных в поле прогна»; другой был дружинником ростовского князя Константина Всеволодовича ив 1216 году участвовал в Липицкой битве против владимирского князя Юрия; третий — погиб в битве с татарами при Калке в 1223 году: «и Александр Попович туже убиен бысть с инеми семьюдесятью храбрых».

Добрыня Никитич, Илья Муромец и Алёша Попович

Вопрос о том, послужил ли какой-нибудь из этих героев прообразом Алеши Поповича, или же произошел обратный процесс, и летописцы, составлявшие летописи через несколько веков после описываемых в них событий, наделили реальных персонажей именем былинного богатыря, — остается открытым.

В былинах говорится, что Алеша родился в Ростове Великом и был сыном «ростовского попа», которого называют иногда Левонтием, а иногда Федором. Некоторые исследователи считают, что здесь отразилась память о двух ростовских святителях. Леонтий жил в X (по другим сведениям — в XI) веке и был первым проповедником христианства в Ростовских землях. Федор был первым Ростовским архиепископом. (Кстати сказать, он приходился племянником Сергею Радонежскому, будучи сыном его старшего брата Стефана.) В разных былинах образ Алеши Поповича поворачивается разными гранями. В более древних он, прежде всего, воин, отважный, хотя и несколько безрассудный — «напуском смелый». Позже Алеша нередко предстает легкомысленным хвастуном и «бабьим прелестником».

I. Алеша Попович и Тугарин

Центральная былина из цикла об Алеше Поповиче рассказывает о его победе над Тугарином Змеевичем.

В своей основе эта былина одна из самых древних. В ней Алеша Попович еще не находится на службе у князя Владимира, а является независимым странствующим воином, разъезжающим по свету со своим товарищем-оруженосцем в поисках подвигов и приключений.

В образе Тугарина слились воедино два персонажа: более древний, мифический — крылатый змей, и более поздний, исторический — половецкий хан Тугор-кан, убитый в Киеве в 1096 году.

О змеиной природе Тугарина говорит его отчество — Змеевич, а также способность летать по воздуху Но в былине крылья не являются его неотъемлемой принадлежностью: он их «надевает», причем почти во всех вариантах былины указывается, что крылья — «бумажные».

Исторически достоверно упоминание о том, что слуги несут Тугарина «на золотой доске» — такой способ передвижения был характерен для степных владык.

Прообразом неверной жены князя Владимира, княгини Апраксин, академик Б.А. Рыбаюв считает Евпраксию Всеволодовну, сестру Владимира Мономаха. Евпраксия была выдана замуж за саксонского графа Штадена, вскоре овдовела и стала женой императора Священной Римской империи Генриха IV. Современники называли Евпраксико «бесстыдной, развратной женщиной». Впоследствии она бежала от мужа, обвинив его во многих злодеяниях, и вернулась в Киев. Народная молва могла приписать ей связь с Тугор-каном, хотя в действительности он был убит за год до ее возвращения в Киев.

Ехали из чиста поля два добрых молодца — Алеша Попович и его верный друг Тороп Иванович. Наехали на бел-горюч камень. Лежит тот камень промеж трех дорог, а на камне надпись написана: «Первая дорога — ко граду Мурому, вторая — ко граду Чернигову, третья — ко граду Киеву, ко ласковому князю Владимиру».

Призадумались молодцы — какую выбрать дорогу?

Говорит Алеша: «Хорош город Муром, да много там хмельного питья, а Мы с тобой, Торопушка, упьянчивы. Зальемся да загуляемся — пойдет о нас слава недобрая. Хорош и Чернигов-град, молодушки там приветливы, красные девушки заманчивы — да не пристало нам, добрым молодцам, на пуховых перина залеживаться. Поедем ка лучше в Киев-град — князю Владимиру на оборону, нам, молодцам, на выхвальбу».

Вот подъезжают молодцы го Киеву Навстречу им — калика перехожая. Говорит калика: «Гой вы еси, удалы добры молодцы! Не тихо в Киеве нынче и не гладко: понаехал злой Тугарин Змеевич. В вышину Тугарин три сажени, в плечах — косая сажень, промеж глаз — калена стрела. Конь под ним, будто лютый зверь — из пасти огонь пышет, из ушей дым валит. Бегут впереди Тугарина два серых волка, позади летят два черных ворона. Едет Тугарин, похваляется: «Уж я город Киев в полон захвачу. Божьи церкви на дым пущу, князю Владимиру голову срублю, княгиню Апраксию себе возьму Пойдет за меня княгиня не неволей, а охотой». Приехали Алеша с Торопом на княжий двор, поднялись в светлую гриднину Крест они кладут по-ученому, поклон отдают по-писанному, бьют челом на все четыре стороны, князю с княгиней на особицу.

Спрашивает их Владимир стольнокиевский: «Как вас, молодцев, по имени зовут? Из какой вы земли, из какого города? Какого отца, какой матушки?» Отвечает князю Алеша: «Я — Алеша, сын ростовского попа Левонтия, а это — Тороп Иванович, мой верный друг».

Князь Владимир обрадовался. «Давно, — говорит я о тебе, Алеша, слыхал, а теперь своими глазами увидал. Садись, Алеша, на почетное место: хочешь — рядом со мной, хочешь — против меня».

Не стал Алеша садиться на почетное место, сели они с Торопом Ивановичам в дальнем углу, у печки.

Меж тем солнышко пошло на вечер, собралась у князя беседушка. Княгиня Апраксин по горнице похаживает, крутыми бедрами поворачивает, широкими рукавами помахивает, в косящатое окошко поглядывает — поджидает друга милого, злого Тугарина Змеевича.

И вот зашатались княжие палаты — да не от ветра всколыхнулись, да не от вихря: едет Тугарин Змеевич. Сждит Тугарин со своего коня — лютого зверя, ни к чему коня не привязывает, никому его держать не приказывает.

Вносят Тугарина в горницу двенадцать слуг. Несут его на золотой доске. Тугарин Богу не молится, князю и боярам не кланяется, кланяется лишь княгине Апраксин, берет ее за белые руки, целует в сахарные уста.

Сел Тугарин за дубовый стол, по правую руку посадил княгиню, по левую руку Владимир-князь сидит.

Подали на стол белую лебедь. Тугарин поддел ее на свой булатный нож, да закинул себе в глотку Со щеки на щеку переметывает, лебяжьи косточки под стол выплевывает.

Говорит тут Алеша Попович из дальнего угла: «Гой еси ты, ласковый Владимир-князь! Что к тебе за болван пришел? Что за дурак неотесанный? Как хозяин, за твоим столом сидит — над тобой, князем, насмехается!» Тугарину такая речь не полюбилася. Метнул он в Алещу булатный нож, да Тороп Иванович, ухватчив был, подхватил булатный нож налету.

Спрашивает Тороп Иванович Алещу: «Сам ножик обратно метнешь или мне велишь?» Отвечает Алеша: «И сам не метну, и тебе не велю. Не хочу кровавить княжью палату Я с Тугарином лучше в поле переведаюсь». Говорит Алеша Тугарину: «Выжди, Тугарин, завтра в чистое поле, будем мы с тобой биться не на живот, а насмерть». Отвечает Тугарин: «Я хоть сейчас готов!» Подхватился Тугарин Змеевич, вылетел прочь из княжьей палаты. Княгиня Алеше попеняла: «Не дал посидеть другу милому».

Наутро стал Алеша готовиться к бою. Оседлал доброго гоня, взял острую саблю, палицу тяжелую, копье долгомерное и поехал в чистое

Вот сошлись Алеша с Тугарином. Алеша — как ясный месяц, Тугарин — как темная ночь.

Надел Тугарин свои бумажные крылья, взвился в поднебесье. Стал Алеша молиться Господу Богу: «Пошли, Господи, частый дождичек, подмочи крылья собаке-Тугарину!» Дошла Алешина молитва до Господа Бога. Послал Господь черную тучу, с частым дождем да с крупным градом. Подмокли Тугариновы крылья, опустился он из поднебесья на сырую землю.

Наскочил Тугарин на Алещу, хочет снести ему буйну голову Да Алеша был верток — увернулся вместе с конем. Промахнулся Тугарин — ушел у него из рук булатный меч, вонзился в землю по самую рукоять. Тут Алеша ударил Тугарина своей палицей — покатилась Тугаринова голова на правую сторону, а тулово повалилось на левую.

Насадил Алеша голову Тугарина на копье и поехал в стольный Киев-град. Сам едет на Тугаринском коне, своего в поводу ведет.

Увидала княгиня Апраксин Алешу в окошко, да издали приняла его за Тугарина. Говорит княгиня Владимиру: «Погляди, князь. Тугарин Алешина коня в поводу ведет, Алешину голову на копье несет».

Опечалился Владимир стольнокиевский. Да случился тут княжий слуга. Молод он был и зорок — узнал Алешу Говорит княжий слуга княгине: «Ты не ври, княгиня, не обманывай! Едет Алеша на Тугариновом коне, Тугаринову голову на копье несет».

Вот въехал Алеша на княжий двор, бросил посреди двора голову Тугарина, сам поднялся в палату белокаменную.

Говорит Алеша князю Владимиру: «Привезя тебе, князь, подарочек-голову Тугарина Змеевича. Сгодится она вместо котла: хочешь пиво вари, хочешь — рубахи стирай» Тут Алеше славу поют.

А княгине князь Владимир сказал: «Суди тебя Бог, княгиня! Кабы я не любил тебя, так срубил бы тебе буйну голову!»

II. Алеша и татары

Выезжал раз Алеша к синему морю, думал пострелять серых гусей да белых лебедей — могучие плечи прирасправити, молодецкое сердце поутешити. Да не случилось в тот день на синем море ни гуся, ни лебедя, ни малой птицы-утицы.

Вернулся Алеша в широкую степь. Посреди степи стоит высокий дуб, а на дубу сидит ворон — птица вещая.

Снял Алеша с плеча тугой лук, вынул из колчана калену стрелу, положил на шелковую тетиву — хочет подстрелить черного ворона.

Говорит тут ворон, птица вещая: «Ты гой еси, Алеша Попович млад! Не стреляй меня, черного ворона. Моей крови тебе не пить, моего мяса тебе не есть, на мне тебе плечи не расправите, молодецкого сердца не утешити А покажу я тебе добычу богатырскую. Поезжай на высокую гору, посмотри на широкое раздолье, увидишь бел- горюч камень. У того бела-горючего камня сидят под ракитовым кустом три татарина. Полонили они красную девицу, захватили русскую полоняночку, хотят ее в орду увезти, выдать замуж за татарина!» Ухватился Алеша за те слова, не стал стрелять черного ворона, повесил лук обратно на плечо, вложил стрелу обратно в колчан, поехал вызволять девицу- полоняночку.

Наехал Алеша на бел-горюч камень. Сидят под ракитовым кустом три татарина, а перед ними ходит красная девица, красная девица — русская полоняночка.

Плачет девица, причитает: «Ох, горькая моя красота! Злосчастная моя русая коса! Заплетала мне юсу родная матушка, расплетать будут татары некрещеные!» Татары девицу утешают: «Не плачь, красавица, не порть своего белого лица! Не продадим мы тебя, девицу, задешево, отвезем тебя, девицу, в Золотую Орду, отдадим замуж за татарина, хорошего и дородного, которому мы все покоряемся».

Как ясный сокол на стаю гусей, налетел Алеша Попович на татар. Одного — конем стоптал, второму голову срубил, третьего — копьем сколол. Освободил Алеша красную девицу.

Соскочил Алеша со своего коня, поклонился ему низко. «Спасибо, — говорит — тебе, верный конь! Добыл я себе красную девицу, обручницу-подвенечницу, отвезу ее в стольный Киев-град и там мы с нею обвенчаемся».

Вот едут они в Киев-град. По пути спрашивает Алеша девушку «А какого ты, красавица, роду-племени, какого отца, какой матушки?» Отвечает девица: «Я не княжеского роду, не боярского, не купецкого, не крестьянского Сильный богатырь Я — дочь своего батюшки, ростовского попа Алешка Попович Левонтия.»

Остановил тут Алеша коня, соскочил на землю, пал коню в ноги. «Спасибо, — говорит, — тебе, верный конь! Думал я, что добыл себе красную девицу, обручницу-подвенечницу, а спас сестрицу родимую!» Своротил Алеша с киевской дороги и повез сестрицу в Ростов, к батюшке и матушке. Мотив встречи брата с неузнанной им сестрой известен в фольклоре разных народов и, в отличие от былины об Алеше Поповиче, обычно имеет трагическое завершение: брат женится на сестре, но затем, узнав, что совершил кровосмешение, убивает ее и себя.

Действие былины относится го времени татаро-монгольского ига. Во многих вариантах этой былины ее героем является не Алеша Попович, а другой богатырь — Михайло Казарин. В этом можно видеть отголосок исторического события: в 1106 году воевода Казарин освободил русских пленных, уведенных половцами.

III. Алеша и братья Збродовичи

Эта былина носит не героический, а семейно-бытовой характер. Однако корнями она уходит в глубочайшую древность, в те времена, когда браки могли заключаться лишь внутри одного «рода-племени». Термином «братья» и «сестры» тогда обозначались не только кровные родственники, но и все молодые мужчины и девушки брачного возраста, принадлежавшие к одному племени.

«Братья» строго следили затем, чтобы «сестры» не покидали своего племени. У многих народов известны сказания о девушке, полюбившей чужака, причем заканчиваются они, как правило, трагически: «братья» убивают девушку, а иногда и ее возлюбленного.

В былине об Алеше и братьях Збродовичах этот древний сюжет приобретает черты, свойственные более позднему времени. Братья Збродовичи — родные братья девушки, ревностно оберегающие нравственность сестры.

Значение прозвища «Збродовичи» не выяснено. В некоторых вариантах былины они названы Петровичами или Бородовичами.

Многие исследователи видят в этой былине снижение образа Алеши и отмечают неблаговидность его поведения по отношению к сестре Збродовичей. Однако известный ученый-фольклорист В.Я. Пропп категорически не согласен с такой точкой зрения: он считает, что Алеша с самого начала ставит своей целью освободить девушку от власти братьев-деспотов.

Пропп пишет: «Алеша, совершающий воинские подвиги, и Алеша, добывающий себе невесту-жену, вырывающий ее из пасти не мифологического чудовища, а из пасти не менее страшных человеческих чудовищ есть один и тот же Алеша — герой русского эпоса».

Жили в Киеве братья Збродовичи. Как-то раз на пиру братья прирасхвастались: «Есть у нас сестрица единая, молодая Олена Збродовишна. Ясные очи у нее, — как у сокола, черные брови — как у соболя, личико — словно белый снег. Сидит она в высоком тереме, заперта девятью замками железными. Буйные ветры ее не обвеют, частые дожди не замочат, добрые молодцы не увидят».

Случился на том пиру Алеша Попович. Встает он с дубовой лавки, говорит братьям Збродовичам: «Напрасно вы, братья, похваляетесь. Не раз видел я Олену Збродовишну, не раз у нее в тереме гащивал».

Показалась братьям та речь за великую досаду. Не поверили они Алеше, разгневались.

Алеша говорит: «Коли на слово мне не верите, так убедитесь сами. Подойдите нынче вечером к сестрину терему, бросьте ей в окошко ком белого снегу и посмотрите, что она будет делать».

Послушались братья Збродовичи. Как стемнело, закатали они ком снега белого, кинули Олене в окошко. Выбежала Олена на высокое крыльцо, сама — в одной рубашке, без пояса, в одних чулочках, без чоботов.

Говорит Олена: «Здравствуй, мил-друг Алешенька! Давно уж тебя поджидаю. Без тебя кушанья призачерствели, питьица медовые застоялися».

Стали братья сестру корить: «Укора ты наша молодецкая! Просмеха ты наша вековечная!» Взял старший брат саблю острую, хотел срубить Олене буйну голову.

Стала Олена братьев просить: «Братья мои любезные! Дайте мне сроку хоть до бела света — смыть с лица белые белильцы, стереть со щек алые румянцы да сходить в церковь Богу помолиться».

Дали братья Олене сроку на малый час.

Вот стоит Олена в Божьей церкви, стоит, Богу молится, горючими слезами умывается.

Вдруг, откуда ни возьмись — Алеша. «Не плачь, — говорит, — Оленушка. Просись у братьев в чистое поле, чтобы там срубили тебе буйную голову».

Воротилась Олена домой, просит братьев: «Братья мои любезные! Исполните мою последнюю просьбу — отвезите меня в чистое поле и там срубите мне буйную голову».

Посадили братья Олену на коня, отвезли в чистое поле. А там их уж поджидал Алеша Попович. Налетел Алеша на братьев Збродовичей, закричал зычным голосом: «Ой вы, братья Збродовичи! Не дам вам сгубить Олену Збродовишну!» Подхватил Олену — и умчал на своем гоне в стольный Киев-град. Там они в Божьей церкви повенчалися, золотыми перстнями поменялися.